Бразильская история - Страница 19

– На колготках пошла стрелка! Должно быть, попала искра с сигареты.

Она потрогала ногу.

– Скажите, у вас есть какой-нибудь лак для ногтей? Хочу попробовать закрепить петлю, чтобы не ползла дальше.

– У меня есть бледно-розовый, он вполне годится. Пройдите в мою комнату…

– Нет, мне лучше не двигаться; не могли бы вы принести его сюда?

Филиппа прошла в свою комнату, когда Майя окликнула ее снова:

– Знаете, мисс Смит, все-таки лучше взять бесцветный лак. Не могли бы вы принести мне его из салона красоты – он на первом этаже? Это не отнимет у вас много времени.

Просьба была высказана в очень вежливой форме. Тем не менее Филиппа почувствовала, что ее воспринимают как служанку, не более. Однако, решив, что, если высказать возмущение, это прозвучит слишком по-детски, она спустилась в салон и минут через десять вернулась обратно. Майя по-прежнему сидела в кресле с поднятой кверху ногой. Снисходительно кивнув, она взяла бутылочку лака и нанесла маленькую капельку на конец стрелки. Даже в такой неудобной позе она нисколько не утратила своей красоты, и, видимо, осознавала это, поскольку даже не попыталась одернуть юбку или сесть иначе, когда вернулся Лукас.

– Твоя замечательная секретарша только что помогла мне закрепить стрелку на колготках, чтобы она не поползла дальше.

– А я гадал: чем это вы занимаетесь? – Он взглянул на поднятую ногу. – На тебе даже колготки со стрелкой смотрятся великолепно.

– Спасибо, дорогой. С годами твои комплименты становятся все лучше.

– Умный мужчина как хорошее вино – с годами становится только лучше.

– Но разве может идеальный мужчина стать лучше?

Лукас расхохотался:

– Я поразмыслю над ответом и дам тебе знать.

Филиппе страшно захотелось пнуть его как следует. Словно почувствовав, о чем она думает, Лукас взглянул на нее с насмешливой улыбкой:

– Филиппа, вы должны простить сеньору. Ей чужда наша британская сдержанность.

Филиппа остановила взгляд на руке Лукаса, скользившей по плечу Майи.

– Наша сдержанность? – едва ли не пропела она с вопросительной интонацией.

Его рука упала с плеча Майи.

– Желаю вам приятного вечера, Филиппа.

– Таким он и будет, – отозвалась девушка, но в тот миг, когда она смотрела вслед уходящим Лукасу и Майе, в ее сердце не было и следа той уверенности, с какой она говорила.

Как странно: оказывается, можно бок о бок проработать с мужчиной шесть месяцев, не осознавая, какие чувства к нему испытываешь, до тех пор пока не окажешься наедине с ним в чужой стране, далеко от дома. А может, именно Майя, твердо решившая стать его женой, заставила ее, Филиппу, понять, что выйти замуж за Лукаса – для нее самое главное в жизни?

Испугавшись собственных мыслей, Филиппа кинулась в свою комнату. От неосторожного резкого движения папка с бумагами свалилась с письменного стола на пол. В ней лежали те самые бумаги, над которыми они работали весь день. Филиппа быстро начала складывать их обратно. Влюбиться в Лукаса – безумие чистой воды. Она ничего для него не значит, и если он узнает о ее чувствах, то немедленно уволит.

Чтобы избавиться от одолевавших ее мыслей, Филиппа стала сосредоточенно готовиться к встрече с Роландом и оказалась готова задолго до условленного времени. Она вернулась в гостиную. Поднятая папка лежала там, куда она ее положила, – на письменном столе. Не желая оставлять бумаги здесь, Филиппа отнесла ее в комнату Лукаса.

Шторы уже были задернуты и постель разобрана, но все вещи по-прежнему лежали там, где он их оставил, – так он распорядился в первый же день приезда. Его кейс оказался на стуле. Филиппа положила туда папку и заперла кейс в ящике бюро.

Проделав все это, она не сразу вышла из комнаты, а стояла и смотрела на небрежно брошенные расческу и щетку для волос. В воздухе витал запах его лосьона после бритья, отчего казалось, будто он здесь, рядом с ней. На мгновение Филиппа закрыла глаза, но, когда она открыла их снова, в комнате его по-прежнему не было. Разобранная постель ждала его возвращения – точно так же ждала бы его и она, если бы была нужна Лукасу.

С горящими щеками Филиппа выскочила в гостиную. После возвращения в Англию ей придется искать другую работу. Видеть его каждый день будет невыносимо. Если Лукас не женится на Майе, то рано или поздно женится на ком-нибудь еще, что бы он сейчас ни говорил, и этого ей не перенести. Филиппа с иронией вспомнила, с каким ехидством она подумала о женщине, которая станет его женой, осознавая, что в его жизни всегда будет занимать второе место. Теперь эта насмешка была нацелена на нее саму, ибо она с радостью согласилась бы на любое место в его жизни, лишь бы только знать, что каждую ночь, пусть ненадолго, окажется в его объятиях.

Телефонный звонок избавил ее от мучительных размышлений. Вспомнив, что внизу ее ждет Роланд, она взяла сумочку и отправилась к нему.

Гораздо позже, вспоминая о своем первом ужине с Роландом в Рио, Филиппа так и не смогла сказать, где они были и о чем беседовали. Ей запомнилось только одно: когда в ресторане он танцевал с ней, она представляла себя в объятиях Лукаса; когда он шептал ей на ухо, как она хороша, Филиппа слышала голос Лукаса. И только когда на прощанье Роланд попытался ее поцеловать, Филиппа очнулась от фантазий и оттолкнула его – поцелуй одного мужчины она никогда не спутает с поцелуями другого.

– Нет, Роланд, я не хочу, чтобы ты целовал меня.

– Если б я не был таким глупцом, то теперь мог бы не только целовать тебя!

Девушка вздрогнула – эти слова так напоминали ее мысли о Лукасе. Роланд, неверно истолковав это как отклик на его слова, крепко обнял Филиппу и прижался губами к ее губам.