Бразильская история - Страница 46

Морщась от боли, она прошла в свою комнату и огляделась, словно оказалась здесь впервые, подошла к туалетному столику и взяла в руки фотографию отца, снятого в саду перед домом. Как она нуждалась сейчас в утешении родных отцовских объятий.

– Папочка! – воскликнула она и заплакала, опустившись на колени.

Много позже, уже с сухими глазами, отупев от плача, она сняла изодранную одежду и отправилась в ванную. Только после того, как Филиппа отмокла в горячей воде, к ней вернулась хоть какая-то возможность чувствовать, а вместе с тем и новые слезы. Жизнь кончена. Чем скорее она смирится, тем лучше.

Завернувшись в халат, девушка вернулась в свою комнату и улеглась на кровать. Она чувствовала себя слишком измученной, чтобы укладывать вещи и выяснять, есть ли завтра рейс на Лондон. Правда, это не имело никакого значения. Она была готова улететь куда угодно: в Париж, Нью-Йорк, Мехико – лишь бы как можно дальше от Лукаса.

Услышав стук в дверь, она мгновенно села, дрожа, как натянутая струна.

– Филиппа, – раздался голос Лукаса. – Нам нужно поговорить.

Девушка не отозвалась, и он заговорил снова:

– Я знаю, что ты здесь. Хочешь ты этого или нет, но я вхожу!

Филиппа снова легла, крепко закрыв глаза и сжав кулаки. Дверь открылась. Раздались мягкие шаги, и кровать прогнулась, когда он присел на краешек. Казалось, целую вечность Филиппа лежала неподвижно, зная, что Лукас смотрит на нее, но отказываясь открыть глаза.

– Незачем притворяться, будто ты спишь, – спокойно сказал он, – потому что я прекрасно знаю, что это не так.

Наступило короткое молчание.

– Филиппа, посмотри на меня.

Снова молчание. На этот раз она почувствовала, как Лукас взял в свои руки ее крепко сжатый кулак.

Девушка заставила себя оставаться неподвижной, хотя каждой частичкой тела стремилась броситься в его объятия и умолять поверить, что она сказала правду.

– Если ты всегда будешь так упрямиться, мы будем страшно ссориться, после того как поженимся.

Она широко раскрыла глаза и уставилась на Лукаса.

– Поженимся? – переспросила она шепотом.

Лукас сурово смотрел на нее:

– Из того, что ты сказала, когда я признался тебе в любви, у меня создалось впечатление, что тебе не по душе жить во грехе!

– О, Лукас! – Голос Филиппы дрогнул, и она больше не смогла вымолвить ни слова.

Но слова и не понадобились. Лукас приподнял ее и сжал в объятиях, ласково поглаживая волосы и шею.

– Эй, – произнес он чуть позже. – Мне не по душе, когда мою рубашку омывают слезами.

– Я плачу не потому, что несчастна, – прорыдала Филиппа, – а потому, что не могу поверить.

– Тому, что я люблю тебя?

– Нет. – Она по-прежнему прятала лицо у него на плече. – Тому, что ты поверил мне, а не Майе.

– Говорила она довольно убедительно, – признался Лукас, – но мне не пришлось долго колебаться, чтобы принять решение.

Филиппа подняла голову:

– Какое решение?

– Кто лжет – она или ты. Откровенно говоря, оба рассказа звучали не слишком правдоподобно, так что я принимал решение, исходя из ваших характеров.

– И ты поверил мне? – дрожащим голосом спросила Филиппа.

– Конечно, – ответил он. – Я всегда гордился тем, что хорошо разбираюсь в людях.

Она снова заплакала. Лукас достал носовой платок и вытер ей глаза.

– Извини. – Она прерывисто вздохнула. – Я и подумать не могла… Когда я вошла и увидела здесь Майю, сначала я даже не хотела ничего тебе говорить… Роланд погиб, и у меня нет никаких доказательств…

– Ты сама доказательство, – ответил Лукас. – Я не тратил понапрасну время на размышления, любишь ли ты Мастерсона, хочешь ли, чтобы контракт достался ему. Я задал себе только один вопрос: может ли кто-нибудь заставить тебя пойти на воровство, способна ли ты на это? И тут же ответил: НЕТ.

Раздался телефонный звонок, и она задрожала. Лукас бережно положил ее на подушки.

– Я сниму трубку в соседней комнате, – сказал он и вышел в гостиную.

Филиппа закрыла глаза и расслабилась. С того самого мгновения, как она выпала из машины Роланда, ею владела только одна мысль: увидеть Лукаса и рассказать ему правду. Даже узнав о смерти Роланда, она не подумала о том, что теперь некому подтвердить ее слова, пока не вошла в номер и не увидела Майю. Только тогда Филиппа поняла, в каком положении она оказалась, но уходить было слишком поздно. И хорошо, что не ушла, со счастливым вздохом подумала девушка. Ведь в тот момент ей бы и в голову не пришло, что Лукас может поверить ей на слово.

Телефон слабо звякнул. Филиппа приподняла голову, когда снова появился Лукас.

– Это был доктор Лопес, – пояснил Лукас. – Он владеет частной клиникой на окраине Рио. Видимо, Мастерсона отвезли туда.

Он взял ее руку и крепко сжал в своей.

– Мастерсон был жив, когда его туда доставили, – медленно произнес Лукас.

– Я должна поехать к нему. – Филиппа попыталась подняться с кровати, но он удержал ее:

– Нет, дорогая, слишком поздно. Он умер несколько минут назад. Перед тем, как позвонил Лопес.

– А почему он позвонил именно тебе?

– Перед смертью Мастерсон рассказал ему все. О Майе, Диегосе и о тебе.

Филиппа закрыла глаза, но слезы все равно потекли по щекам.

– Бедный Роланд, – прошептала она.

– Бедным он был только при жизни, – поправил ее Лукас. – Умер он достойно.

Филиппа прижала руку Лукаса к губам.

– Я рада, что ты так сказал. После этого я не чувствую себя идиоткой из-за того, что когда-то любила его.

– Хотел бы я сказать то же самое о себе и Майе.

Лукас поднялся и встал у окна.

– Когда-то я сходил по ней с ума и женился бы на ней, если бы мы не поссорились. Пока я приходил в себя, она вышла замуж за другого. Когда я увидел ее здесь снова, то решил, что в Рио меня привела сама судьба. Я пытался убедить себя, что между нами ничего не изменилось, но понимал, что это не так. – Лукас повернулся и взглянул на Филиппу. – Ты встала между нами.